Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]
Кроев потерял интерес к уточнению деталей и спрашивал Тропина для проформы. В его начитанной голове зрела новая идея, и он механически продолжал задавать вопросы Тропину, ожидая, пока идея эта окончательно оформится.
— Когда вы увидели огонь в коровнике, вы смотрели на часы?
— Да, посмотрел случайно.
— И который был час?
— Два часа двадцать минут, — ответил Тропин.
Кроев задал ему еще несколько вопросов, а затем вернулся к двум часам двадцати минутам. Тропин подтвердил это время, и тогда Кроев опять перешел к другим вопросам, чтобы до времени не насторожить Тропина.
Пока Кроев допрашивал Тропина, Корж в кабинете Степаненко работал с Ивахиной.
— Мария… как вас по батюшке? — спросил Корж.
— Игнатьевна, — сказала Ивахина церемонно.
— Мария Игнатьевна, давайте мы с вами к событиям той ночи вернемся.
— А че возвращаться, — ответила Ивахина, — мильон раз говорено, не видела я ничего.
— Ну, до ничего мы с вами еще дойдем, — усмехнулся Корж, — вы вспомните, чем вы занимались днем… до пожара.
Корж нарочно выбрал эту официально-вежливую форму беседы. Ивахина — крупная женщина лет пятидесяти с лишним, с мужскими чертами липа, одетая в валенки с калошами, телогрейку, подпоясанную солдатским ремнем, сидела напротив Коржа и, как перед спором с соседками, готовилась отразить любой вопрос следователя.
Перейти с ней на «ты», как с Тропиным, Корж не мог. Ивахина сразу же перестала бы чувствовать в нем начальника и разговор мог вообще не состояться. Поэтому Корж в непривычной для работников уголовного розыска манере продолжал «беседовать» с Ивахиной.
— Так чем вы занимались? — повторил свой вопрос Корж.
Ивахина сморщила лоб, так делают дети, изображая процесс восстановления событий, затем произнесла:
— Скотину управляла.
— А еще?
— Унученку исть варила.
— Так… а еще?
— Скотину управляла.
— Что ж это вы, Мария Игнатьевна, весь день скотину управляли, много скотины, что ли?
— Какой там: коровенка, два баранчика, боровок… курочки.
— Унученок-то на каникулы приехал? — спрашивал Корж, зная, что «унученку» шесть лет и что в школе он еще не учится.
— Унученок в школу не ходит, мал еще…
— Как же он у вас оказался, — участливо поинтересовался Корж, — родители, что ли, подкинули?
— Родители, язви их, — отвечала Ивахина, по-мужски хлопая себя по колену. — Манька — дочка моя, второй раз замуж выскочила, а мальчонку у меня оставила… ростить…
А-а, — понял Корж и продолжал выяснять, чем же еще занималась Ивахина в день пожара, — самогонку-то не гнали?
— Кхс, кхе, — поперхнулась Ивахина, — да что б я, да ни в жизнь… да никогда.
— Ух ты черт, соврал однако, — сказал Корж и поднялся со стула, — подождите меня здесь, я сейчас кое-что уточню.
Вернулся он минут через десять.
— Да нет, не врет Тропин, гоните вы самогон.
— Растудыт твою мать, — в сердцах выругалась Ивахина, — я же одна живу… Мужика какого-нибудь попросить угля иди дровишек привезти, как без этого? Да я законы знаю. Я ж ее не на аппарате гоню. У меня и аппарата-то нету. Так, бражонки ведро поставлю на печь, а внутрь кастрюлю, а сверху тарелку со снегом, чтоб охлаждала. Какая там самогонка — одно название.
— А почему именно тарелка? — спросил Корж, удивляясь: такой простой технологии он еще не встречал.
— Как зачем? — удивилась Ивахина, поражаясь неразумности столь умного человека, — заместо конуса.
— А-а, — протянул Корж, — ну, про самогон с вами потом Глинков поговорит, протокол составит, а сейчас вернемся к пожару. Вы не видели Тропина той ночью?
— Нет, как бы я его видела? Я телят принимала.
— Как не видели? — изумился Корж и снова ушел в кабинет управляющего, где Кроев работал с Тропиным.
Там он стал рядом с Тропиным и, покачиваясь с пяток на носки, сказал, обращаясь к Кроеву:
— Меня интуиция редко подводит. Темный твой свидетель, ох и темный. Соседка его мне все рассказала…
Тропин заерзал на стуле и отвел глаза в сторону.
— Я все рассказал.
— Ну, ну, — ответил Корж и снова ушел к Ивахиной, которая ждала его, открыв рот.
— Вот и стало все на свои места, — сказал он. — Тропин — мужик хитрый, в тюрьме сидел… Он соображает, что к чему.
— Чтоб ему пусто было, трепач проклятый. Что он вам там наговорил?
— Мария Игнатьевна, вопросы здесь задаю я.
— И точно, — согласилась Ивахина, — видела я Тропина…
— Чем он занимался?
— Да чем он мог заниматься, по базу болтался.
— Пьяный был?
— Чего не скажу, того не скажу.
— Разговаривали с ним?
— Лошадь я у него просила, домой съездить, унученка посмотреть.
— Так уж и «унученка», — передразнил ее Корж.
— Унученка, унученка, — ответила Ивахина, — ну попутно пару — тройку навильников сена в сани бросила, коровенке дала.
— Вот видите, а долго дома-то были?
— Да с полчаса.
— А «унученок»? — спросил Корж с иронией.
Не в характере Ивахиной, русской женщины, долго врать.
— Да не смотрела я унученка, че ему сделается, спит он ночью.
— А чем рассчитывались, Мария Игнатьевна?
— И это сказал, алкаш чертов. Привезла я ему самогонки в бутылке, с пол-литра.
— А потом?
— Потом отдала бутылку и лошадь.
— Мария Игнатьевна, — начал Корж новый круг, — а комбикорм вы на лошади не подвозили?
— Ну это он загнул. Вы ему верьте, да не очень. Он вам наговорит. Да чтоб я на совхозное руку подняла, да чтоб я…
— А как же пара-тройка навильников сена?
— Так то сена и немножко, его везде разбросано… Это не считается, так все делают.
— И только сена?
— И только.
— Не вяжется что-то, — засомневался Корж, знающий сельские расценки, — чтобы за одно сенцо да пол-литра, а?
— A-а, пропадай моя телега, — решилась Ивахина, — дровишек я от конторы домой подвезла. Уголь у меня есть, а дровишек на разжигу нет.
— Ну вот, — вздохнул Корж, — уже теплее, а как же с комбикормом?
— Комбикорм я не брала, не брала.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Корж, успокаивая женщину, — а другие-то к ларю прикладывались?
— Прикладывались.
— А Тропин… случалось?
— Случалось.
— А в тот день, точнее ночь?
— А в тот день не знаю, как на духу, не знаю.
— Мария Игнатьевна, все, что вы мне сказали, разумеется, после некоторых уточнений, надо рассказать следователю, — и Корж указал рукой в сторону кабинета управляющего.
— Он у вас главный? — заговорщицки спросила Ивахина.
— Да, — ответил Корж.
— Такой молодой, — изумилась Ивахина, — а уже главный…
Через минуту Корж и Кроев, вооруженные полученной информацией, «навалились» на Тропина. Однако их спаренный таран оказался слабым перед непробиваемостью последнего.
Тропин ничего не видел, никому ничего не давал и не брал ничего у других.
Коллеги отправили его в коридор и стали советоваться.
— Допросим Ивахину и проведем очную ставку, предложил Кроев.
— Нет, — ответил Корж, — Ивахина поймет, что ее разыграли, и может обидеться, а она у нас единственный честный свидетель. Пока ее трогать не будем. Я о другом думаю. Мы в суматохе первого дня ошибку допустили, не изъяв одежду у Тропина. Может быть, экспертиза что-нибудь и дала.
— Я думал об этом, но потом от этой задумки отказался. Тропин активно тушил пожар и мог объяснить именно этим наличие следов огня. Это все видели. Он даже в список на поощрение попал. У меня есть другая идея. Тропин упрямо держится на том, что огонь увидел в два часа двадцать минут. На этом он стоит твердо, я пробовал его «подвинуть» — ни в какую. Он мужик конкретного мышления, таких сейчас даже в армию не берут. Таким скажи, как понять поговорку «не в свои сани не садись», они ответят, не знаю, так как саней не имею. Так я о том, что мы можем год ловить его на неточностях и толку от этого не будет. А если мы реально, осязаемо покажем ему, что он врет, может, и сдвинем дело с мертвой точки.
— Как ты собираешься это сделать?
— Элементарно, — ответил Кроев, — пожарные зафиксировали звонок в три двенадцать. Дорога в село от фермы могла занять минут пятнадцать от силы, а где остальное время? Как?
— В общем, неплохо, — согласился Корж, — я скажу Глинкову, чтобы нашел понятых для эксперимента, а сам я посмотрю дружков Тропина, может быть, кто-то его навещал ночью, да и вопрос с транспортом надо решать, а то меня Любаня совсем потеряла.
Глинков с понятыми обернулся оперативно. Уже через двадцать минут он привел к коровнику двух мужчин в рабочей одежде. Это были отец и сын Крапивины. Отец был старше Тропина лет на пятнадцать, и поэтому смотрел на него враждебно. Он относился к людям, которые на вызов соседа в милицию говорят: «Допрыгался, туда напрасно не вызывают».
